В статье рассказывается о том, что исторический путь Православия на землях нынешней Белоруссии насчитывает более тысячи лет и отличается большим своеобразием. Государства, в состав которых входили западнорусские земли, оказывали решающее влияние на состояние церковной жизни населения этих территорий. Православие пришло на земли нынешней Белоруссии вместе с крещением всей Руси в конце X века. Это было начало сложного и долговременного процесса христианизации огромного Древнерусского государства, политического объединения восточнославянских племён. Можно утверждать, что к  концу XI века земли нынешней Белоруссии были православными. Второй период истории Православия на древнерусских землях связан с образованием Великого княжества Литовского и длился вплоть до провозглашения Брестской церковной унии (вторая половина XIII века — конец XVI века). Его характерной чертой является постепенная утрата позиций Православной Церкви в результате политики религиозной индифферентности, проводимой языческими властями Великого княжества Литовского, а с 1387 года — открытой поддержки Римско-католической церкви, закончившийся принятием Брестской церковной унии. Третий период (XVII век — конец XVIII века) был временем борьбы за выживание в условиях господства католицизма и антиправославного законодательства, действие которого поставили Православную Церковь на грань исчезновения. Конец  XVIII — начало  XX  века характеризуется включением территорий Белой Руси в состав Российской империи. Это было время возрождения Православия и воссоединения белорусского народа, разделённого Брестской церковной унией на православных и униатов. Советские годы в истории Русской Православной Церкви в Белоруссии связаны с тяжёлыми испытаниями, которые Православная Церковь пережила в советское время. Современный период в истории Православной Церкви в Белоруссии начинается с учреждения Белорусского Экзархата Московского Патриархата в 1989 году и продолжается вплоть до сегодняшнего дня. Он характеризуется непростым процессом духовного возрождения общества и стремительного восстановления позиций Православия в суверенной Республике Беларусь.

Статья посвящена раскрытию тех аспектов значения упразднения Брестской церковной унии в границах Российской империи с 1780 по 1875  год, осмысление которых остаётся актуальным для исторической и церковно-исторической науки. В статье делаются следующие выводы. 1) Воссоединение униатов с православными завершило многовековой период истории Русского Православия, который можно характеризовать как эпоху разделения. Формально каноническое разделение Русской Православной Церкви, сложившееся в середине XV века, было преодолено в конце XVII века, когда в 1686 году православные Речи Посполитой вошли в состав Московского Патриархата. А вот следствие канонического разделения — разделение западнорусского населения на православных и униатов — было преодолено только в 1875 году, когда к православному вероисповеданию вернулись 250 000 холмских униатов. 2) По итогам воссоединения униатов с православными бóльшая часть белорусско-украинского населения вернулась на православный путь ко спасению, к своим духовным истокам. Это освободило западноруссов от прививки чуждой для них западно-христианской формы духовности и польской культуры, послужило развитию естественных для народа православных форм религиозности во второй половине XIX века. Следствием этого стало возможным развитие самобытных белорусской и украинской культур как изводов общерусской культуры. 3) Воссоединение белорусско-украинских униатов с православными стало одним из самых значительных, если не сказать самым значительным, достижением Российской империи на присоединённых от Польши землях. Без этого события прочная всесторонняя интеграция западнорусских территорий с великорусскими губерниями была бы невозможна. 4) Прекращение действия Брестской унии остановило процесс вовлечения белорусов в Польский Костёл, духовно и культурно объединило белорусов, разрушив вполне прослеживаемую на географической карте религиозно-культурную границу, разделявшую народ. В 1839 году белорусы избавились от навязчивой латинизации, полонизации и пропаганды русофобии, вернулись в русский историко-культурный мир, в котором они получили возможность культивировать свою самобытность и не чувствовали себя людьми второго сорта, как было в Речи Посполитой.

В статье обозначаются главные черты духовной жизни униатского Полоцкого архиепископа Иосафата Кунцевича (1580–1623), который за свою ревность в насаждении унии был убит восставшими жителями города Витебска. Стараниями униатов и латинян он был объявлен мучеником за имя Христово, католическую веру и святую унию с Римской церковью. Отмечается различие подходов к трактовке его личности в контексте двух конфессиональных традиций: латино-униатской и православной. Ставится цель объективно рассмотреть духовный облик Кунцевича, исходя из правил монашеской жизни, свойственных православному Востоку. Был изучен широкий круг источников: сочинения Кунцевича, разнообразные исторические свидетельства об особенностях его миссионерской и пастырской деятельности, а также материалы канонизационного процесса. Констатируется, что Иосафат Кунцевич являет собой ранний пример латинизации унии. Под влиянием иезуитов им был усвоен нетерпимый взгляд на «схизму». Произошёл внутренний отрыв от духовной восточной традиции и заполнение внутренней жизни суррогатом из католических экзерциций и православных постов и молитв. Не имея должного наставления в начале монашеского пути, Кунцевич предался чтению и применял духовные упражнения, руководствуясь собственным воображением. Ревность к подвижничеству в духе иезуитских практик привлекла внимание окружающих, а без совета духовного наставника он не смог развить в себе самокритику и подлинное смирение. Суровость обращения с самим собой сделала его суровым в обращении с другими людьми. Добрый и ласковый с покорными и соглашающимися слушателями, Иосафат становился нетерпимым и навязчивым к инакомыслящим. Страстным желанием мученического конца Иосафат следовал урокам своих руководителей-иезуитов, считавших смерть от рук неверных лучшим средством к их обращению.
В заключение делается вывод о внутренней принадлежности Иосафата Кунцевича к латинству, несмотря на наружное следование восточным обрядам.

Статья освещает малоизвестные стороны личности и деятельности митрополита Литовского и Виленского Иосифа (Семашко), которые стали важным фактором успешности воссоединения белорусско-украинских униатов с православными в 1839 году, и их дальнейшего бесконфликтного включения в состав Русской Православной Церкви. Митрополит Иосиф был незаурядным человеком, вся жизнь которого была посвящена делу возрождения Православия на западнорусских землях. В быту митрополит Иосиф был очень прост, сторонился общепринятых в ту эпоху развлечений высшего общества. Свободные денежные средства, которые у него появлялись, он тратил на благотворительность и помощь своим подчинённым, за что пользовался заслуженным уважением. Отличительными чертами митрополита Иосифа как церковного руководителя были скрупулёзность в делах, справедливость ко всем окружающим, в том числе и к тем, кто препятствовал его деятельности в силу своих убеждений, а также требовательность, сочетаемая с искренней заботой о подчинённых. Авторитет митрополита Иосифа базировался на том основании, что все окружающие видели его нелицемерную веру в Бога, которая подразумевала неукоснительное следование Истине и сопровождалась высокой нравственностью и личной скромностью. Митрополит Иосиф без предубеждения относился к католическому духовенству и католическому высшему обществу на белорусско-литовских и украинских землях. Терпеливое и незлобивое отношение к тем, кто его ненавидел, было свидетельством религиозной и моральной силы высокопреосвященного Иосифа. Оно убеждало подчинённых ему священников в духовной справедливости отказа от унии, воодушевляло их следовать за своим архипастырем. Особое значение в успешности деятельности преосвященного Иосифа имели его подходы к церковному администрированию и взаимоотношениям с представителями властей. Владыка действовал личным примером, выделял успехи подчинённых, чем морально поощрял их. В то же время независимая и твёрдая позиция митрополита Иосифа в отношении властей предержащих давала воссоединённым священникам уверенность в том, что они всегда могут найти справедливость и поддержку, что нападки на них, клевета и провокации, которым они постоянно подвергались в 1840–1850-е годы, не достигнут цели. Это во многом послужило основанием для их ревностного исполнения обязанностей православного духовенства.

В 1948 году в Западной Германии была организована Белорусская автокефальная православная церковь (БАПЦ), которая объявила себя канонической и исторической для белорусов. Сама БАПЦ считает, что автокефальная белорусская традиция начинается в XIV веке. Однако в тот период не было белорусской идентичности, поэтому говорить о белорусской автокефалии некорректно. Первая попытка создать автокефальную белорусскую церковь произошла в 20-е годы ХХ века в советской Белоруссии, но эта попытка не была поддержана подавляющим большинством духовенства и верующих. В период Великой Отечественной войны белорусские коллаборационисты при поддержке немецких оккупационных властей заставили епископат, находящийся на оккупированной территории Белоруссии, начать процедуру оформления автокефалии. Но реальная автокефалия снова не была создана. БАПЦ появилась после Второй мировой войны. Она крайне малочисленна и действует в основном за пределами Белоруссии. Тем не менее, БАПЦ заявляет, что именно она является Церковью белорусского народа. После начала гражданской войны на Украине в 2014  году белорусская автокефальная церковь активно включилась в процесс создания из России образа врага, утверждая, что Россия совершает агрессию в отношении Украины. Практически все рождественские и пасхальные послания главы БАПЦ архиепископа Святослава (Вячеслава Вячеславовича Логина) представляют собой полуполитические манифесты, в которых присутствует критика России. Также БАПЦ утверждает, что воюющие на стороне киевского режима белорусские националисты защищают белорусскую государственность. После президентских выборов 2020 года в Белоруссии БАПЦ активно включилась в политическую жизнь, поддержав протесты против Александра Лукашенко. Архиепископ БАПЦ Святослав (В.В. Логин) отлучил Лукашенко от Церкви. Но Лукашенко никогда не был прихожанином БАПЦ, поэтому отлучение выглядело странным. В 2021 году экс-кандидат в президенты Белоруссии Светлана Тихановская заявила, что готова обратиться в Константинополь для получения Томоса и придания БАПЦ официального статуса. Но окружение Тихановской быстро дезавуировало её слова.

Статья посвящена анализу факторов, приведших к заключению между Россией и Белоруссией договора о создании Союзного государства, причин его невыполнения и возвращения к проекту его строительства. По своей правовой характеристике подписанный в 1999 году Договор являлся международным правовым актом. Завершить исполнение Договора предполагалось принятием Конституционного Акта — учредительного документа, юридически провозглашающего образование Союзного государства. Договору предшествовало несколько этапов интеграции, сопровождавшихся подписанием ряда договоров и соглашений. Его заключение явилось следствием редкого совпадения воли народа и воли политического руководства стран. В статье народ рассматривается как коллективный субъект социальных отношений, обозначены его цель (самосохранение), условие её достижения (саморазвитие) и основные предпосылки саморазвития (единство, развитие культуры, повышение качества жизни). Обосновывается вывод о чуждости народу разобщающей идеологии доминирования потребительских ценностей, эгоизма, гордыни. Идеология народа интеграционна по сути. Поэтому народы стремятся к объединению, чему препятствует меркантильный эгоизм индивидуальной личности с доминацией в её сознании ценностей материальных. В этом суть конфликта воли народов и воли политических элит, препятствующего объединению. После подписания Договора интересы политического руководства стран перестали совпадать и Договор не исполнялся. С 2018 года Россию перестал устраивать сложившийся формат отношений. Вызвано это было, прежде всего, изменениями в мировой экономике. Белоруссия неизбежно станет участником азиатско-европейских торговоинтеграционных проектов с участием России и Китая. Новые приоритеты требуют гарантированного функционирования белорусского государства в нужном формате по понятным правилам, исключающим неопределённость и проявления импульсивности в принятии решений. Поэтому возникла необходимость в ограничении возможностей белорусских институциональных органов. Возможности и желание осуществить запущенный сценарий у России есть. В этом коренное отличие нынешней ситуации, вновь открывающее перспективы для реализации договора о создании Союзного государства.

Рассматривается конкуренция альтернативных проектов национального самоопределения белорусов: общерусская идея и белорусский этнический национализм. Ситуация в отношениях между Белоруссией, Украиной и Россией является примером борьбы интеграционных и сепаратистских тенденций. Интеграционная тенденция олицетворяется идеей большой русской нации, включающей все этнические группы восточных славян, и «большого» русского языка как совокупности всех восточнославянских наречий, объединённых общей литературной формой. Сепаратистское начало олицетворяют белорусский и украинский национальные проекты, выступающие за формирование белорусской и украинской наций с отдельными литературными языками. Отмечается, что дезинтеграционные тенденции были, прежде всего, связаны с попаданием Западной Руси в зону польско-католического геополитического и культурного влияния. Революционные потрясения непосредственно отразились и на решении национального вопроса на землях исторической Западной Руси. В первое время большевиками поощряется белорусское и украинское национальные движения, а также борьба с общерусской концепцией как проявлением российского «великодержавного шовинизма». Разворачивается политика «коренизации», а несогласные с ней шельмуются как «великодержавные шовинисты». Однако позже происходит переход от доктрины «экспорта революции» к доктрине «построения социализма в одной стране». Потребовалась выработка советского патриотизма, превалирующего над национальными и региональными идентичностями. Советское руководство обратилось к смыслам и символам Российской империи (адаптируя их под коммунистическую идеологию), на геополитической базе которой и возник СССР. После войны в СССР происходила фактическая национальная интеграция восточных славян по общерусской модели. Однако процесс этот шёл во многом спонтанно, не будучи концептуально осмысленным и признанным. Несмотря на отказ от «коренизации» в её радикальных формах, советская власть так окончательно и не отошла от «ленинской национальной политики». Возник разрыв между объективно протекавшей интеграцией восточных славян на общерусской основе и декларируемой государством национальной обособленностью, пусть и «братских», народов. В результате происходила геттоизация националистической гуманитарной интеллигенции, которая оккупировала культурно-просветительскую инфраструктуру Белоруссии и Украины, но, однако, не была востребована основной массой населения, ориентированной на пространство русскоязычной культуры. В постсоветское время украинский и белорусский национальные проекты получают второй шанс. Проводятся параллели с ситуацией на Украине. Отмечается противоречивость и незавершённость процессов национального самоопределения белорусского общества, чреватая конфликтами в дальнейшем.

Обретя суверенитет в 1991 году, Республика Беларусь стала перед необходимостью самостоятельно формировать политику в делах религии, в основе которой лежала реакция на происходящие в религиозной сфере изменения. Эти изменения касались как радикальной переоценки роли и социокультурного статуса религии в истории и культуре Беларуси, так и качественно-количественных характеристик религиозного поля: изменялось количество верующих, религиозных организаций, религиозных изданий, характер государственно-конфессиональных отношений. В поисках оптимальной модели организации и регулирования религиозной сферы Беларусь прошла несколько этапов, осваивая и совершенствуя собственный и мировой опыт. Современная религиозная ситуация в Беларуси — логический результат нескольких культурно-исторических и социально-политических процессов, результат целого комплекса причин, некоторые из которых имеют давнюю историю, а другие — порождение постсоветского периода и современной конъюнктуры. Многие характеристики современного религиозного поля (конфессиональная структура, характер религиозности населения, наличие нетрадиционной религиозности и квазирелигиозности, мирный характер межконфессиональных отношений) роднят Беларусь с большинством стран цивилизованного мира, другие — выступают специфическими характеристиками. При этом конфессиональная пестрота Беларуси имеет достаточно ярко выраженную этническую окраску: некоторые национальные группы, что предопределено историческим прошлым, выступают основными носителями той или иной религии. Так, типичными элементами этно-конфессиональной структуры современной Беларуси выступают поляки-католики, немцы-лютеране, русские-староверы, татары-мусульмане. Другой характеристикой современной религиозной ситуации в Беларуси может выступать, условно назовём, внутренняя организационная устойчивость религиозных организаций и конфессий. Важной и любопытной для исследователей будет ещё одна характеристика современной религиозной жизни в Беларуси — религиозно-политические реконструкции, характерные для части интеллигенции и проходящие в русле дискуссий о белорусской идентичности и политическом будущем: выбирая веру — выбираешь политический идеал. В этом контексте особый интерес вызывает проблема своеобразной социализации историко-религиозных сюжетов в актуальную политическую жизнь, начавшуюся в период развала СССР и имевшую целью формирование новой национальной идеологии.

Автор статьи рассматривает на примере неудавшегося белорусского майдана религиозную политологию, характерную для идеологов церковного либерализма. Модельным объектом для анализа служит ситуация в Гродненской епархии, проповеди и выступления арх. Артемия (Кищенко) и его окружения, при помощи которых предполагалось переключить церковное влияние с сохранения гражданского мира на гражданский и религиозный конфликт, а также делегитимацию результатов политического электорального процесса. Религиозная политология определяется в статье как постсекулярный культурный гибрид. По мнению автора, этот феномен противопоставляется церковным либерализмом нормативной и догматически выдержанной теологии, идеи которой закономерно распространяются и на сферу политики. Также религиозная политология определяется как постмодернистское двоеверие и проявление современной посттеологии. В числе прочего рассматривается роль и последствия намеренной политизации католического фактора в контексте белорусских событий, а также связь политического католицизма с проблемой польского участия в разжигании конфликта внутри Белоруссии. Разбирается разница в понимании свободы в секулярно-правозащитном дискурсе и в христианском смысле. Автор статьи подчёркивает, что идея теологизации собственно политического дискурса является грубой подменой политической теологии, то есть решения политических вопросов в теологическом духе. Этот постсекулярный гибрид или явление постмодернистской квазирелигиозности стремится секуляризировать Церковь, побуждая её занять ультраправые позиции в политическом спектре и вменяя ей на уровне теоретического базиса секулярные политические понятия и категории. В целом всё ведёт к политической секуляризации церковной проповеди, когда теология превращается в религиозную политологию, не связанную с христианством.

Рецензия рассматривает одну из ключевых глав фундаментальной монографии чешского историка-медиевиста Михала Теры «Киевская Русь: история, культура, общество». Название рецензируемой главы — «Работники последнего часа: церковная организация и христианство в Киевской Руси». Актуальность данной главы состоит в подчёркивании того, что принятие христианства в конце Х века принципиальным образом преобразовало восточнославянское пространство, предопределив его культурно-историческое единство вперёд на многие века. Именно тогда сформировался тот тип Древнерусской Церкви и восточнославянского христианства, которые длительное время являлись главными факторами, обеспечивавшими и сохранявшими единство восточнославянского пространства. Как констатирует чешский историк, униатские проекты XVI–XVII веков ничего тут не изменили. Культура, литература, язык и менталитет местных народов вплоть до настоящего времени определяются процессами, которые происходили в Киевской Руси в XI–XIII веках. Эта констатация чешского историка вступает в явную полемику с утверждениями некоторых постсоветских историков, стремящимися поставить под сомнение единство Древней Руси, вычленив в ней отдельные восточнославянские народы уже в эпоху раннего Средневековья. Очевидные факторы единства Древней Руси в настоящее время стали объектом агрессивной ревизии со стороны политически ангажированных историографий современных восточнославянских государств в угоду текущим интересам политических элит. Поэтому знакомство с фундаментальным трудом М. Теры будет полезным для специалистов по истории России и стран Восточной Европы.