Настоящая статья посвящена анализу многообразия форм неоязычества в современном мире. С поправкой на диахроническую перспективу даются авторские определения язычества и неоязычества. Утверждается, что неоязычество, как отдельный тип нетрадиционной религиозности, противостоящий традиционным религиям, в том числе традиционному язычеству, появляется не в ХХ столетии, а восходит ко временам до нашей эры – периоду расцвета язычества в мире. Прописываются границы, отделяющие неоязычество от внешней среды, в том числе в рамках народной культуры. Отмечается роль государственных программ по возрождению народной культуры и творчества в укреплении и развитии неоязычества. Для уточнения вариативности организационных границ приводится типология неоязычества по степени развития структуры отдельных его представителей. Вариативность содержательной специфики неоязычества фиксируется в рамках соответствующей классификации, созданной на основании анализа особенностей пантеона 252 неоязыческих организаций. На выборке из 201 группы из 22 стран показана динамика возникновения неоязыческих групп в ХХ–ХХI столетиях с пиком роста в 1990-е годы и последующим снижением количества появляющихся организаций. Подробно разбирается вопрос невозможности преемственности современного неоязычества с древним язычеством. Выявляются стратегии работы неоязыческих сообществ в условиях фактической невозможности установления такой преемственности. Поднимается проблематика локальной специфики неоязыческих сообществ, в том числе влияния культурного разрыва между нынешними жителями страны и их предшественниками, изначально населявшими территории (например, США). Анализируется внимание неоязычников к проблемам экологии. Приводятся примеры вариативности отношения неоязычников к Православной Церкви. С опорой на обширную выборку мест из Священного Писания Ветхого и Нового Заветов фиксируется отношение Православной Церкви к неоязычеству.

История развития современного язычества в России как проекции альтернативной религиозности, социально-политического и идеологического феномена насчитывает уже несколько десятилетий. Возникнув в конце 1970-х годов в виде проекта одиночки-пассионария А. А. Добровольского, спустя несколько лет язычество приобретает статус общественного института, оформляется в структурированные единицы — общины, союзы и внесистемное сообщество сочувствующих, потенциальных неофитов — культовую среду. За время развития данного нового религиозного движения неоязычество оформилось в целый ряд независимых направлений («родноверие», одинизм, примитивное язычество, друидизм, викку, неошаманизм, неотенгрианство и др.), для каждого были разработаны соответствующие празднично-обрядовые комплексы, мифологии, источниковые базы, созданы институты служителей культа, сакральные языки («новояз») и т. д. В настоящее время мы вправе говорить о завершении создания цельного новоязыческого диаспорального сообщества с претензией на собственную систему воспитания и образования, разработанные проекции новой «правильной» истории, социальных норм и структурных форм, параллельных существующим государственным и общественным институтам Российской Федерации. Цель предлагаемой статьи заключается в рассмотрении важнейших концептов особенностей организации и специфики пропаганды, способствующих успешному функционированию российских вариаций неоязычества. В результате исследования можно констатировать тот факт, что современное российское язычество представляет постоянно обновляющуюся «живую» мировоззренческую систему с развитой идеологией и организационной структурой. Важнейшим элементом неоязычества выступает фигура харизматического идеолога, по своему желанию конструирующего как сам «микромир», так и его положение на иноконфессиональной, внутригосударственной и «международной» арене. Именно лидер сообщества отвечает за разнообразие организационных форм, моделируя последние с учётом внешних факторов, потребностей паствы. Агитационная работа неоязыческой диаспоры включает комплекс разнообразных методов и практик, к которым относится самый широкий спектр средств: специализированная печатная продукция, лекционные курсы, исследовательская деятельность, открытие учебных заведений, религиозная мимикрия, активное освоение медиапространства, международная деятельность.

Статья посвящена проблеме национальной идентичности и попыткам современных деконструкций данной идентичности. Исследуется такой серьёзный вызов русской и общероссийской идентичности, как неоязычество. Автор считает, что главная опасность заключена в укоренении неоязыческих концептов в дискурсе отечественного музейного, культурного и образовательного сообществ. В статье приводятся примеры успешно защищённых диссертаций, которые, с точки зрения автора, обслуживают идею реальной смены идентичности жителей России, в том числе школьников. Описывается движение современного так называемого мерянского этнофутуризма, пропагандирующего отказ жителей Центральной России от русской идентичности и подмену её некими якобы реально существующими традициями финно-угорского мерянского племенного союза. Данный союз на самом деле исчез почти тысячу лет назад. Автор считает, что современные неоязыческие разработки в значительной степени опираются на реконструкцию славянского язычества, предпринятого исследователями XIX–XX веков. Те же, в свою очередь, выстраивали свои реконструкции на основе ряда письменных памятников прошлого. Аргументируется необходимость подвергнуть такие литературные памятники новым критическим исследованиям на предмет достоверности содержащихся в них сведений о славянском язычестве. Так, исследовательские выводы XIX–XX веков делались на основе древнерусских поучений. Однако поучения древнерусских книжников составлялись авторами, на столетия отстоящими от времени крещения Руси, сформировавшимися в монастырской среде, получившими прогреческое образование, строго ориентированными на византийские риторические образцы. Таково, например, широко известное «Слово об идолах». В итоге эти поучения, с точки зрения автора статьи, не могут дать реальную картину славянского язычества. Показаны причины возникновения ложных псевдоисторических литературных мифов о славянском язычестве в таких исторических памятниках, как Лаврентьевская летопись и «Сказание о построении града Ярославля». Автор считает, что современная активно насаждаемая не только маргиналами, но и представителями культурного и образовательного сообщества неоязыческая идентичность в реальности опирается на литературные мифы, порождённые носителями нерусской идентичности прошлого.

В средневековой Руси и даже позже быть русским значило быть православным. Но сегодня неоязычество предлагает в качестве эталона образ человека истинно русского, верующего, но не православного. Поэтому представляется небезынтересным сравнение духовного пути неопротестантов и неоязычников, равно стремящихся удалить верующих из Православной Церкви и предлагающих альтернативные перспективы духовной жизни. В качестве рабочей гипотезы исследования обозначим в обоих случаях корреляцию между необходимостью отторжения верующих от господствующей Церкви и культивированием в них греха гордости — позиции личного выбора и постоянного конструирования убедительной картины мира как эталона правильной веры. Тогда неопротестантизм и неоязычество представляют собой разные формы горделивого превозношения ограниченного человеческого разума над истиной, некогда данной Богом и хранящейся в Церкви. Практической реализацией этой идеи стала принципиальная позиция личного выбора и постоянного конструирования убедительной картины мира как эталона правильной веры. Для неопротестантов личная свобода имеет безусловный приоритет перед традицией, и поэтому, как и у неоязычников, для них не имеет решающего значения принадлежность к конкретной общине. Вместе с тем неоязычество культурологически представляет собой пример перехода от модерна к постмодерну, будучи примером веры в любые концепции, даже очевидно искусственные, эклектичные или недавно придуманные. В статье, опираясь на свидетельства прп. Иоанна Лествичника и свт. Луки (Войно-Ясенецкого), показывается, что пребывание в ереси или иноверии указывает на богословское невежество и неутверждённость своих адептов. Это, в свою очередь, рождает ложь и другие страсти, примеры которых приведены в статье. Неопротестантов и неоязычников роднят также принципиальный антиисторизм и уничижение Святого Духа. В конечном счёте все они вынуждены постоянно дополнять и конструировать собственную веру, отталкиваясь от некоторых общепринятых принципов. Поэтому нынешние тенденции изменения доктрин неопротестантов и неоязычников в своей основе зачастую несут согласие с «духом времени» и авторитетом общественного мнения.

 Статья посвящена проблеме осмысления группы современных философских и идеологических представлений и верований, которая возникла вокруг идеи о Планете как о некоем самостоятельном суперорганизме, обладающем способностью разумного саморегулирования ради поддержания жизни во всём её многообразии в качестве единого религиозного феномена, которому автор предлагает дать название «планетаризм». Автор объединяет такие движения, как эйваронментализм, зоозащитные движения, движения в защиту прав сексуальных и других меньшинств под единым определением «планетаризм», которое он характеризует как новую зелёную религию. Все составляющие новой религии развиваются под общим лозунгом спасения Планеты — единого источника и общего дома для всех форм и проявлений жизни. С этой точки зрения всё, что есть вокруг, рождено Планетой, а всё, что рождено Планетой, — имеет право на существование. Автор предлагает базу для сравнительного анализа религиозных учений, определяя её как «универсальную структуру религий». Сравнивая планетаризм со структурой и характером современных мировых теистических и нетеистических религий, оказавших наибольшее влияние на развитие стран Европы, автор доказывает соответствие планетаризма понятию религии, а также говорит о мирном масштабе этого явления. В то же время развитие и агрессивное распространение ценностей и этических установок планетаризма приводят к нарастанию реакции со стороны приверженцев традиционных религий, что ведёт к гражданским и международным конфликтам. Автор делает вывод о том, что признание религиозного характера планетаризма необходимо прежде всего для защиты традиционных ценностей христианства и формирования диалога Церкви и общества.

 В статье рассматриваются философские и культурологические предпосылки возникновения неоязычества в Западной Европе на рубеже XIX–XX веков. Последовательно излагается путь от эпохи Возрождения, когда образы языческих богов становятся живописным воплощением передовых гуманистических идей. Они ещё лишены религиозного содержания, но уже являются привычными для западноевропейского образованного населения. В эпоху Просвещения развивается и популяризируется миф о «тёмных веках», который напрямую увязывается в работах философов-просветителей с христианством и христианской культурой. Одновременно в литературе развивается образ «благородного дикаря», воплощённого носителя христианских по своей природе добродетелей, но подчёркнуто лишённого христианского вероисповедания и воспитания. В XIX веке на это накладывается эволюционистская теория возникновения религий, с позиций которой христианство становится лишь одной из форм удовлетворения базовых и универсальных потребностей человека. Также весомый вклад вносит концепция примордиализма, которая рассматривает народ как некую этнокультурную историческую константу. При таком подходе христианство может быть отброшено без какой-либо значимой потери для культуры — ценности и добродетели от этого не пострадают, а народ сохранится как всё то же этнокультурное единство. Подобные идеи становятся философским и культурологическим базисом для появления неоязычества. Толчком к появлению первых неоязыческих организаций становятся потрясения ХХ века. Мировые войны, растущая урбанизация и глобализация рассматриваются многими современниками как неизбежное следствие христианского развития. Для той части западноевропейского общества, что тяготится процессами ХХ века, идея возврата к язычеству становится притягательной альтернативой. В статье также рассматривается путь зарождения и появления неоязычества в России, для которой характерны всё те же философские и культурологические предпосылки, что и для Западной Европы, но с определённым историческим отставанием. Кроме того, важной и яркой отличительной чертой русского неоязычества становится идеологический багаж коммунистической пропаганды. Христианские образы и смыслы русской традиционной культуры либо замалчивались, либо открыто подменялись языческими как более подходящими для задач построения светлого коммунистического будущего. Знание описанных исторических предпосылок позволит лучше понимать как собственно неоязычество, так и многие смежные явления современности.

В данной статье рассматривается феномен неоязычества, который в украинских реалиях проявился в социальнополитическом конфликте на Украине в 2014 году. Неоязычество представляет собой неоднородное и изменчивое явление, которое порождает разные формы во взаимодействии с праворадикальными и экстремистскими организациями. Заложенное противостояние универсалистским религиям, а соответственно и сложившемуся общественному порядку, обусловит эксплуатацию праворадикальными организациями неоязыческих идей и символики в протестных и силовых акциях. Легитимизация насилия в таких организациях опиралась как раз на романтизированные образы язычников, которых представляли воинствующими бесстрашными и безжалостными бойцами. Также нами представлена классификация неоязыческих организаций, действовавших на территории Украины в 2014–2022 годы. Данная классификация предполагает деление неоязыческих организаций на группы на основании воспроизводимого ими культурного слоя: славянской дохристианской культуры, древних «знаний» казачества, западноевропейских форм язычества и неоязыческий мировоззренческий выбор (музыканты, поэты и т. д.). Также представлены формы взаимодействия праворадикальных организаций и неоязычников в период евромайдана и в последующей так называемой антитеррористической операции. Указаны примеры участия неоязычников в политических акциях и культовой практики, которые совершали неоязычники на евромайдане. Отмечен рост лиц, причисляющих себя к неоязычеству в 2000, 2013, 2018 и 2021 годах. Пик развития неоязычества приходится на 2021 год, когда их процент впервые составил коэффициент 0,2. Отмечен прирост к этим группам молодёжи в возрасте 18–29 лет, согласно украинским статистическим исследованиям. Затронута проблема изменения неоязыческих идей во время социально-политического конфликта на Украине и встраивание их в националистическую и неонацистскую риторику. Обозначены факторы, которые обусловили популярность, социальную узнаваемость и привлекательность неоязычества в 2021 году на Украине в разных социальных группах. На Украине самой узнаваемой организацией, эксплуатирующей неоязыческие практики, идеи и символику, стал батальон «Азов» (организация, признанная судом террористической и запрещённая на территории России).

Исторический подход к формированию представления о возникновении древнерусского государства и этнокультурной истории русского народа допускает значительные дискуссии. Их разрешает культурологический подход и определение культурообразующей роли православия как ключевого фактора формирования, сохранения и передачи народной традиции на протяжении многих веков. Православная традиция с момента возникновения русской земли и вплоть до сего дня продолжает сохранять непрерывность передачи ценностей, мировоззрения, отношения ко многим явлениям культурной жизни населения России. Однако после петровских времён, а с большей силой после управляемого разрушения и подмены традиции в советский период можно говорить о кризисе русской идентичности, поиске живой традиции и её месте в жизни современника. В современной России можно наблюдать три подхода в репликации народной традиции. Один обусловлен деятельностью учреждений культуры и восходит к советскому периоду разрушения русской традиции и конструирования идентичности нового советского народа. Второй реализуется в деятельности молодёжного фольклорного движения, «практикующих фольклористов», опирающихся на материалы фольклорно-этнографических исследований и данные полевой практики. Третий представлен альтернативной идентичностью, конструируемой в практике неоязыческих объединений и деятельности организаторов праздников, гуляний, семинаров, разделяющих это мировоззрение. Последний подход характеризует неприятие христианского основания и содержания народных праздников, дошедших до нашего времени в фиксации исследователей. Масленица и Купала были и сегодня остаются праздниками христианскими, фиксируемыми у носителей с христианским мировоззрением. Однако представители третьего подхода в репрезентации «народного», отрицая это, идут на очевидные фальсификации и подлоги, а само мировоззрение приводит не только к искажению ценностных оснований этнокультурной традиции русского народа, но и к антигосударственной идеологии.

С момента возникновения феномена советского (в дальнейшем — российского) нового язычества идеологи движения взяли курс на разработку собственных политических программ, утопических проекций, направленных на функционирование нативистских религиозных групп в реалиях враждебного/ нейтрального окружения и содержащих планы «максимум» — введение язычества в ранг государственного мировоззрения и даже полного переустройства Российской Федерации в новое теократическое государство во главе с оформленной кастой служителей культа: жреческо-волховским «сословием». Цель предлагаемой статьи заключается в рассмотрении центральных политических концепций лидеров русского языческого движения последней трети XX — первой трети XXI века. В качестве биографического примера языческого политического развития выступает опыт Доброслава (А. А. Добровольского), заложившего основы мировоззрения на десятилетия вперёд. Концепция Доброслава получила определённое развитие, подверглась трансформации в исканиях волхва Велимира (Н. Н. Сперанского) и последующих идеологов отечественного религиозного нативизма. В результате исследования автор статьи приходит к выводу о непрерывности неоязыческой политической доктрины, постоянности центральных страт, включающих организацию «своего» пространства в форме самоуправляемых (вечевых) сообществ, независимых от «внешнего мира» и нацеленных на постепенное расширение влияния вплоть до полного захвата власти, достигаемого или через укрепление и развитие диаспоральных языческих групп (эволюционный: «мирный» вариант), или через насильственное свержение существующего государственного института («военный» переворот); выстраивание этнической иерархической системы, подчинённой теократическим вождям — языческим лидерам нации; укрепление контактов с представителями коренных народов РФ — носителей доавраамических верований и «единоверцами» из зарубежья. В мировоззренческом плане наблюдается значительное влияние эсхатологических воззрений и теории заговора; неприятие официальной науки, политических и экономических систем и ставка на авторские конструкты лидеров общин, отдельных идеологов неоязыческого сообщества. Следует отметить, что указанный «набор» неоязыческих констант подвержен модернизации с учётом актуальных (злободневных) тенденций развития политической системы в России и мире в целом.

В статье исследуется участие неоязычников в политической жизни постсоветской России. До настоящего времени в подобных исследованиях преобладало внимание к ритуально-мифологическому аспекту неоязыческих практик, изучение «священных книг» и артефактов. По мнению автора статьи, вопреки стереотипам о склонности неоязычников к эскапизму, анализ показывает высокую политическую активность неоязыческих организаций. Организации неоязычников характеризует нацеленность на инфильтрацию в состав партий и организаций как левого (Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП), КПРФ и созданный в 2012 году при этой партии «Русский лад»), так и националистического (Национально-державная партия России (НДПР), «Российский общенародный союз» (РОС), Национально-демократическая партия России), ультралиберального («ПарНаС», «Штаб Навального») и экологического спектра («Союз зелёных России»). Известен ряд случаев, когда лидеры региональных отделений политических партий одновременно выполняли и функции жрецов языческих культов. Например, лидер движения «Русский блок – Саратов» Павел Галактионов, секретарь Кировского райкома КПРФ Саратова Владимир Маслов, лоббировавшие в 2014–2017 годах создание в центре Саратова неоязыческого капища (в 2002 году с такими же требованиями к властям Москвы выступали столичные неоязычники под лозунгом: «Капищу на Поклонной горе — быть!»). Кроме того, в статье раскрывается влияние неоязыческих деятелей на праворадикальную молодёжную среду, приводятся обширные свидетельства на эту тему и исследуется отношение неоязычников (как идеологов, так и их рядовых последователей) к христианству.