Участие духовенства в выборах, политических партиях и органах власти с точки зрения светского и церковного законодательства

Государство и Церковь — тема столь обширная, разносторонняя и востребованная, что на протяжении всего существования отношений между ними она была и остаётся под пристальным вниманием и изучением. Ведь в этой области, несмотря на наличие уже множества фундаментальных трудов богословов, историков и государствоведов, по-прежнему остаются вопросы для научных исследований и публичных обсуждений. Известнейший канонист, профессор императорского Московского университета Алексей Степанович Павлов, писал: «Вопрос об отношении Церкви к государству — не теоретический, а жизненный. Поэтому для правильного его разрешения необходимо обратиться к истории. Немногие догматические места Священного Писания, относящиеся к этому предмету, далеко не достаточны для того, чтобы на их основании создать повсюду удобоприменимую теорию об отношении Церкви к государству, тем более что жизнь вовсе не соображает своего течения с идеальными воззрениями отдельных лиц и школы. Вопрос уже потому не может быть разрешён по шаблону какой-либо школьной теории, что в действительности государств много, и каждое из них имеет отдельный, исторически сложившийся характер, а Церковь Христова одна и существенные основания её жизни и деятельности неизменны. Значит, какую бы теорию для регулирования отношений Церкви к государству мы ни построили, всё-таки эта теория оказалась бы далеко не везде применимую» (Павлов 1902: 464).

Поэтому, в связи с «исторической подвижностью» отношений между государством и Церковью в определённый период вновь становятся актуальными те или иные вопросы, по поводу которых либо ранее уже, казалось бы, сложились взгляды и мнения, либо в этих непростых отношениях появляются новые оттенки и акценты, требующие соответствующего ответа. Один из таких важных вопросов, который нуждается в современной оценке, это позиционирование Церкви в современном социально-политическом пространстве в рамках конституционного отделения Церкви от государства. Предмет настоящей статьи — участие священников (духовенства) в выборах, политических партиях и органах власти, что имеет прямое отношение к государственно-церковным отношениям. При решении поставленной в статье задачи применялся анализ соотношения канонического и светского законодательства, изучение современных решений и документов Церкви, а также историко-догматический метод исследования.

История вопроса в дореволюционной и постсоветской России

На разных этапах истории в нашей стране наблюдалось как прямое участие священнослужителей в законодательных органах власти нашей страны, так и его полное отсутствие. Участие в боярских думах, широкое представительство в Земском Соборе 1616 года, представительство от духовного сословия в Государственных Думах начала двадцатого века — это лишь немногие исторические прецеденты. Царским манифестом Николая II 6 августа 1905 года была учреждена Государственная Дума Российской империи. С 1906 года Церковь принимала участие в выборах, и во всех четырёх Думах она имела своих представителей.

В состав Первой Думы входило всего шесть священников, в состав Второй — 12 священников и два епископа. Новый избирательный закон, принятый 3 июня 1907 года, изменил данное положение и выделил духовенство в отдельную корпорацию. В Государственной Думе священнослужители-депутаты разделялись по определённым фракциям. Как пишет в своей книге «История русской православной церкви» протоиерей Георгий Митрофанов относительно данных о деятельности духовенства в политических партиях и Третьей Думе, то, не считая четырёх священников в небольшой левоцентристской фракции прогрессистов, также мы обнаружим там девять священников во фракции октябристов, пятнадцать священников во фракции умеренных правых (сюда же входил и епископ Евлогий (Георгиевский). Всё это были правоцентристские фракции, которые поддерживали политику Столыпина. Всего получалось, что двадцать четыре священника и один епископ входили в одну крупную группировку, которая ратовала за поддержку столыпинского курса. В то же время пятнадцать священников и епископ Митрофан (Краснопольский) входили во фракцию крайних правых и занимали позицию, которая предполагала критику справа столыпинского курса. Таким образом, как констатирует автор, произошло разделение духовенства на две почти равные группы (Митрофанов 2002).

Следует остановиться на выводах о думской деятельности епископа Евлогия (Георгиевского), чьё представительство в Думах второго и третьего созывов было весьма плодотворным. Тем более ценным представляются его суждения о нецелесообразности для священнослужителя участвовать в политической деятельности: «Следует ли духовенству участвовать в политической жизни страны, в строении государства?.. это большое для духовного лица несчастье... на каждом шагу борьба между пастырской совестью и партийной дисциплиной; атмосфера политических страстей как-то душила, угнетала дары благодати священства» (Митрополит Евлогий 1993: 173).

Церковные историки считают, что деятельность духовенства в Думе была мало результативна, и ничего значительного в интересах Церкви духовенству сделать в Думе не удалось. Если не считать того, что духовенство ограждало имущественные права Церкви, и того, что оно способствовало принятию в Думе нового приходского устава в 1914 году. В то же время негативные последствия такого участия были ощутимы — политические страсти через думское духовенство стали растекаться по всей клерикальной среде (Митрофанов 2002: 156).

После упразднения Думы в октябре 1917 года и принятия Декрета об отделении Церкви от государства 20 января 1918 года, Церковь утратила статус официального юридического и политического лица. Нельзя согласиться с мнением светских теоретиков-государствоведов, которые считают, что в этот период Церковь не участвовала в социально-политических процессах общества (Пибаев 2014: 38). Исторически Русская Православная Церковь, даже с учётом её «молчащей и молящейся» роли, сильно влияла на государственные процессы, религиозно-нравственное сознание народа (а народ — это субъект политических отношений), и это говорит о её важной роли в государственной и политической системах.

После возвращения Церкви в 1990–2000-е годы юридического и законодательного статуса и соответственно изменения государственно-конфессиональной политики, представители духовенства различных конфессий избирались в качестве депутатов советов на различных уровнях. Так, патриарх Пимен и два митрополита Русской Православной Церкви, в том числе и будущий патриарх Алексий II были избраны народными депутатами в Верховный Совет СССР. В 1990 г. демократическим путём были избраны народными депутатами Верховного Совета РСФСР пять священнослужителей различных конфессий (четыре православных: архиепископ Платон (Удовенко), священники В. Полосин, Г. Якунин, А. Злобин и буддийский лама Э. Цыбикжапов). Не стал исключением и уровень субъектов федерации. В некоторых регионах духовные лица были очень активны, и их деятельность принесла свои позитивные плоды. В Бурятии депутатами были несколько буддийских лам, в Челябинской области в период с 1991 по 1993 год депутатом областного совета был епископ Георгий (Грязнов), в Костромской области — архиепископ Александр (Могилев), в Свердловской — епископ Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл (Пибаев 2014: 38).

Такое представительство на тот момент, когда вырабатывались законодательные принципы государственно-церковных отношений, решались вопросы о статусе Церкви и возврате церковного имущества, было исключительно важным и ситуационно необходимым. Вместе с тем выводы об участии священства в органах власти были скорыми и критическими. Вот что писал о своём депутатстве Патриарх Алексий II: «Я категорически против того, чтобы сегодня избирались священнослужители, потому что я на себе испытал, насколько мы к парламентаризму не готовы, и думаю, что и многие другие страны ещё не готовы. Там царствует дух противостояния, борьбы. И я после заседания съезда народных депутатов возвращался просто больным — так влияла эта атмосфера нетерпимости, когда захлопывали, закрикивали выступающих... Но я думаю, что моё депутатство также было и полезным, потому что я был членом двух комиссий: по пакту Молотова — Риббентропа и по закону о свободе совести. В комиссии по закону о свободе совести были юристы, которые считали Положение о религиозных объединениях 1929 г. эталоном и не понимали, отказывались понимать, что надо отходить от норм этого закона»¹.

Участие священства в выборных органах власти было непродолжительным. После конституционного кризиса в октябре 1993 года, а также ввиду создания профессионального парламента Церковь приняла единственно правильное решение, находящееся в рамках её собственных внутренних установлений. На расширенном заседании 8 октября 1993 года Священный Синод Русской Православной Церкви принял определение, в котором предписывалось священнослужителям воздержаться от участия в выборах в Федеральное Собрание в качестве кандидатов в депутаты, а также состоять в политических партиях под страхом прещений, то есть церковных наказаний, вплоть до запрещения в служении².

Архиерейский собор 1994 года данную позицию подтвердил: «... Подтвердить невозможность для церковной Полноты поддержки каких-либо из действующих в странах СНГ и Балтии политических партий, движений, союзов, блоков и тому подобных организаций, а также отдельных их деятелей, в первую очередь в ходе предвыборных кампаний.

Одобрить, как весьма своевременное и мудрое, Определение расширенного заседания Священного Синода от 8 октября 1993 года, предписывающее священнослужителям воздержаться от участия в выборах в Федеральное Собрание Российской Федерации в качестве кандидатов в депутаты. Распространить действие этого Определения на участие в будущем священнослужителей Русской Православной Церкви в выборах любых органов представительной власти стран СНГ и Балтии, как на общегосударственном, так и на местном уровне. Считать также крайне нежелательным членство священнослужителей в политических партиях, движениях, союзах, блоках и иных подобных организациях, в первую очередь ведущих предвыборную борьбу.

Полагать допустимым членство в вышеупомянутых организациях мирян и создание ими самими таких организаций, которые, в случае наименования себя христианскими и православными, призываются к большему взаимодействию с церковным Священноначалием»³.

Архиерейский Собор, состоявшийся в 1997 году, развил принципы взаимоотношений Церкви с политическими организациями и усилил одно из решений предыдущего Собора, не благословив священнослужителям быть членами политических объединений. В определении Собора «О взаимоотношениях с государством и светским обществом», в частности, говорится: «Приветствовать диалог и контакты Церкви с политическими организациями в случае, если подобные контакты не носят характера политической поддержки. Считать допустимым сотрудничество с такими организациями в целях, полезных для Церкви и народа, при исключении интерпретации подобного сотрудничества как политической поддержки... Считать недопустимым участие архиереев и священнослужителей в какой-либо предвыборной агитации, а также членство их в политических объединениях, уставы которых предусматривают выдвижение своих кандидатов на выборные государственные посты всех уровней»⁴.

Архиерейский собор 2011 года подтвердил предыдущие решения по этому вопросу и легализировал исключительные случаи участия священнослужителей в выборах в органы государственной власти. Архиерейский Собор 2011 года принял документ «Практика заявлений и действий иерархов, духовенства и мирян во время предвыборных кампаний. Проблема выдвижения духовенством своих кандидатур на выборах», согласно которому по соображениям крайней церковной необходимости возможно участие священнослужителей в выборах в органы государственной власти⁵. «Exceptio probat regulam in casibus non exceptis» (лат.) — исключение подтверждает существование общего правила, где эти исключения не оговорены.

Решение Священного Синода от 4 октября 2012 года установило процессуальные границы участия священнослужителей в выборах в органы государственной власти в ситуации крайней церковной необходимости. Если в предыдущих документах говорилось лишь о разрешении Синода, то теперь прописана вся процедура — благословение должно быть письменным, до его получения нельзя выставлять свою кандидатуру на выборы, а затем Синод может в любой момент это благословение отозвать.

Канонические правила

Правилами (κανόνες — греч.) называются те письменные определения, которые законодательная власть церковная издала в течение нескольких веков и которые доселе имеют силу в православной церкви (Правила 1996: 9).

Одним из важных разделов канонического (церковного) права является регулирование государственно-церковных отношений. В 6-й новелле святого Юстиниана сформулирован принцип, лежащий в основе симфонии Церкви и государства: «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое (священство, церковная власть) заботится о божественных делах, а второе (царство, государственная власть) руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всём благоустроено и угодно Богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всём, что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем» (Цыпин 2002: 638).

Правила Православной Церкви не допускают возможности занятия священнослужителями мирских начальственных должностей: 6-е Апостольское правило гласит: «Епископ, или пресвитер, или диакон, да не приемлет на себя мирских попечений. А иначе да будет извержен от священного сана»⁶. Правило 81-е уточняет это положение и показывает причину запрета, как установленного в Священном Писании: «Рекли мы, яко не подобает епископу, или пресвитеру вдаваться в народные управления, но неупустительно быти при делах церковных. Или убо да будет убежден сего не творити, или да будет — извержен. Ибо никтоже может двум господам работати, по Господней заповеди» (Мф. 6:24)⁷. 7-й Вселенский Собор в правиле 10-м предписывает: «... Аще же кто обрящется, занимающий мирскую должность...: или да оставит оную, или да будет извержен. Лучше же да идет учити отроков и домочадцев, читая им божественное Писание: ибо для сего и священство получил»⁸. Правило 11-е Двукратного собора повторяет приведённые выше правила: «Пресвитеров или диаконов, приемлющих на себя мирския начальственные должности или попечения, или в домах мирских начальственных лиц звание управителей, Божественные и священные правила подвергают извержению. То же и мы подтверждая и о прочих, принадлежащих к клиру, определяем: аще кто из них вступит в мирския начальственные должности, или в домах начальственных лиц, или в градских предместьях приемлет на себя звание управителя: таковый да изженется из своего клира. Ибо, по реченному от Самого Христа истинного Бога нашего, и неложному слову, никтоже может двема господинома работати (Мф. 6:24)»⁹.

Таким образом, принятые в 2000 году Юбилейным Архиерейским Собором «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» отразили официальную позицию Московского патриархата в сфере взаимоотношений с государством и светским обществом. «...во избежание смешения церковных и государственных дел и для того, чтобы церковная власть не приобретала мирского характера, каноны возбраняют клирикам брать на себя участие в делах государственного управления»¹⁰.

В Основах сформулирована концепция государственно-церковных отношений, ключевым понятием которой является «соработничество государства и церкви». Наибольший интерес в рамках настоящей статьи представляют раздел III «Церковь и государство» и раздел V «Церковь и политика».

Так, в Основах чётко прописано, что условиями церковно-государственного взаимодействия должны являться соответствие церковного участия в государственных трудах природе и призванию Церкви, отсутствие государственного диктата в общественной деятельности Церкви, невовлечённость Церкви в те сферы деятельности государства, где её труды невозможны вследствие канонических и иных причин. Кроме того, Основы однозначно определяют области соработничества и устанавливают запреты на него в следующих случаях: «В то же время существуют области, в которых священнослужители и канонические церковные структуры не могут оказывать помощь государству, сотрудничать с ним. Это: а) политическая борьба, предвыборная агитация, кампании в поддержку тех или иных политических партий, общественных и политических лидеров; б) ведение гражданской войны или агрессивной внешней войны; в) непосредственное участие в разведывательной и любой иной деятельности, требующей в соответствии с государственным законом сохранения тайны даже на исповеди и при докладе церковному Священноначалию»¹¹.

Тем не менее, хотя, казалось бы, все точки по этому вопросу давно расставлены, проблема участия священства в органах власти и политике вновь стала дискуссионной. Церковь заявила о своих границах и запретах в этой области. Государство законодательно (статья 15 Федерального закона РФ № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях») установило право Церкви на внутренние установления и обязательство государства уважать таковые. Вместе с тем появился ряд резких высказываний о том, что этот запрет нарушает права и свободы священства. Отвечая на это, следует заметить следующее. Во-первых, с точки зрения логики, следует различать общее понятие «человек» и специальное «священник». Священник, будучи человеком и гражданином, обладает всем спектром установленных законом прав, в том числе политических. Но как священник он добровольно отказывается осуществлять ряд имеющихся у него прав, в частности избрания на государственные должности и участия в партиях и партийной агитации. Ключевое слово здесь — добровольно. В ставленнической присяге священнослужителей (диаконов, иереев), которую принимает лицо, желающее принять священный сан, оно публично клятвенно обещает: «Я, ... призываемый к служению (диаконскому, иерейскому), обещаю и клянусь пред Всемогущим Богом и святым Его Крестом и Евангелием, что при помощи Божией всемерно буду стараться проходить своё служение во всём согласно слову Божию, правилам церковным и указаниям Священноначалия... Во всяком деле служения моего иметь в мыслях моих не свою честь, интересы или выгоду, но славу Божию, благо Святой Русской Православной Церкви и спасение ближних... Ни в каких политических партиях, движениях и акциях участия не принимать...»¹². Церковь устанавливает для священства корпус прав и обязанностей, который также добровольно принимает на себя будущий священник при вступлении в сан. И нельзя, объективности ради, не отметить, что объем обязанностей священника в разы и разы превышает его права.

В обоснование объективности установленных Церковью запретов — невозможность священникам участвовать в органах власти и политических партиях, сравним две нормы — светскую и каноническую. Так, в 81-м Апостольском правиле установлено, что священнослужители не могут участвовать в «народном управлении», то есть в делах осуществления государственной власти, но должны постоянно заниматься делами церковными. В светском же законодательстве депутат осуществляет свои полномочия на постоянной основе, причём полномочия по прежнему месту службы прекращаются, получая за это вознаграждение. Таким образом, совершенно очевидно, что совмещение священнического служения с деятельностью в органах государственной и публичной власти практически невозможно.

Для того, чтобы сегодня голос Церкви был услышан, существует много других возможностей — и законодательных, и социально-сложившихся. И в первую очередь — это диалог с законодательной и исполнительной властью по совершенствованию общегосударственного и местного права, имеющего отношение к жизни Церкви, по вопросам принятия решений, имеющих отношение к жизни Церкви, церковно-государственному соработничеству и сферам общественной обеспокоенности Церкви, в том числе путём прямых обращений (Основы, раздел III.9). Чтобы голос и мнение Церкви были услышаны на всех уровнях власти, такая возможность имеется. Это и парламентские слушания, и специализированные комитеты законодательных органов всех уровней власти, и обеспеченное законодательством право Церкви на обращение в органы власти с процедурой обязательного рассмотрения таких заявлений.

Запрещая участие духовенства в органах власти, Церковь делает упор на другой ресурс — участие православных мирян в деятельности органов власти и партий. Этот ресурс на сегодняшний день используется слабо и имеет огромный потенциал в развитии. Религиозное сознание такого мирянина должно быть чётко сформировано на следующих принципах: «Участвуя в управлении государством и в политических процессах, православный мирянин призван основывать свою деятельность на нормах евангельской морали, на единстве справедливости и милосердия (Пс. 84:11), на заботе о духовном и материальном благе людей, на любви к отечеству, на стремлении преображать окружающий мир по слову Христову»¹³.

Формирование религиозного сознания — это первостепенная задача православного священника. «Современный священник вынужден (и должен) постоянно (и творчески) решать сложную проблему разведения и сопряжения церковного и мирского, религиозного и секулярного... осуществлять транслирование опыта церкви и церковного взгляда на мир в процессе общения с другими, как верующими, так и неверующими» (Кырлежев 2003: 144).

Вызовы сегодняшнего дня: колоссальное увеличение влияния Интернета, СМИ, этические проблемы современных технологий, отсутствие православного компонента в образовательных программах — вот лишь немногие задачи и проблемы для диалога Церкви и государства. Как сказал патриарх Московский и всея Руси Кирилл, Церковь всегда «будет находиться в диалоге с любой властью — с тем, чтобы через сотрудничество с властью, в том числе, служить этим высоким целям, которые перед ней стоят. Церковь не уклонялась от сотрудничества даже в советское время — там, где это было возможно, там, где хоть как-то можно было использовать инструменты диалога для утверждения нравственности, духовности в жизни нашего народа. Она не сойдёт с этого пути и сегодня, какая бы власть ни была в России, потому что Церковь не является оппозиционной силой»¹⁴.